Стрелять?.. Но «плеть» может сделать только четыре выстрела – а вокруг нас полукольцом выстроилось восемь человек. Впрочем, много ли толку от резиновых пуль?.. Я рывком расстегнул куртку и вынул копеш, одновременно заслоняя собой Юлию. Вопреки всем моим ожиданиям, фанатики вели себя довольно нерешительно. Это было совсем непохоже на тех одержимых психов или упрямых полузомби, которых я видел прежде. Вид клинка еще сильнее убавил их решимости – когда я сделал копешем угрожающее движение, некоторые даже отпрянули. Странно – ведь ввосьмером они могли запросто навалиться на нас всем скопом – и никакой копеш не помешал бы им.
«Они чем-то напуганы или расстроены, - мелькнуло у меня – Что-то деморализовало их. Но все равно я не смогу вечно держать их на расстоянии. В конце концов они решатся и нападут. Или приведут подмогу.»
Что же делать?.. Звать на помощь Вестника?.. Он может быть далеко, а крик могут услышать другие культисты. Броситься на них, разрывая их строй, а потом – снова бежать?.. Догонят. Если бы мои ноги так не болели, я, возможно, и спасся бы таким образом. В одиночку – возможно, убежал бы. Но Юле-то явно не убежать… Они ее легко догонят.
- Рааа!!! – заревел старик-крикун. Похоже, он был самым отчаянным в этой восьмерке – хотя тоже не рвался в бой. – Грааа!!!
Он прокричал какую-то фразу на «культовом» языке. Лысый пронзительно засвистел, сунув в рот грязные пальцы.
И тут мне в голову пришел нестандартный выход. Весьма ненадежный, но все же – совершенно неожиданный для врагов. Несколько раз взмахнув перед собой клинком, я угрожающе шагнул вперед. Культисты попятились, и полукольцо вокруг нас расширилось.
- К машине, к машине… - тихо сказал я Юле. – Придется идти за Вестником…
Кажется, она поняла, что она имела в виду. Мы начали продвигаться к сломанному ГАЗу – и вместе с нами двигался полукруг наших врагов… Я то и дело широко взмахивал клинком, заставляя их соблюдать дистанцию. Точно отгонял волков факелом. В руках некоторых фанатиков появились ножи и заточки – впрочем, близко подходить они не рисковали. Старик хотел снова заорать – но дал петуха и закашлялся. Лысый опять засвистал.
«Почему молчит мой Дар?.. Где он, когда больше всего нужен?..»
Когда мы оказались в узком проходе между забором и фургоном, культисты оживились и разделились на две группы, взяв нас в клещи.
Краем глаза я успел заметить, что дорога, шедшая вдоль ограды, потемнела от людей, бегущих к нам…
«Фрр!..» - отозвалось наконец у меня за грудиной. Как я был этому рад!..
Восемь придурков, отрезавших нам пути к отступлению, имели все условия для атаки: в тесноте я уже не мог как следует размахивать своим ножом, а бежать нам было будто бы некуда. Но они по-прежнему скалились, соблюдая дистанцию. Видно, решили подождать остальных.
А остальные спешили со всех ног – нам уже были слышны их топот и хриплые выкрики. Причем и справа, и слева… «Фрррр!» по телу пробежал игристый холодок.
- Ыннм?.. – недоуменно сказал я. Природа этих странных звуков так и осталась неразгаданной. Может быть, так разговаривал мой Дар, беря под контроль мое тело?.. Я повернулся к бреши, проделанной Вестником, группируясь для прыжка…
Гимнастика никогда не была моей сильной стороной. Когда я задумал свой эксцентричный план бегства, у меня было сомнение: а получится ли быстро перебраться через этот забор?..
- Нмм!.. – выдохнул я сквозь зубы, бросая копеш через забор, развернулся к машине и нелепо подпрыгнул. Холодная, странная сила, наполнившая мышцы, придала этому несуразному прыжку необычайную высоту и скорость. В полете я выбросил правую ногу, словно пиная ржавый борт кузова – и нашел на нем какую-то незаметную точку опоры. Видели ли вы когда-нибудь такой цирковой номер – человек, прыгающий задом наперед?..

- Вряд ли мы сможем здесь долго прятаться, - добавила Юля. – Их вон какая банда… Если бы дождаться темноты…
- Да, вы совершенно правы, молодые бойцы! – послышался откуда-то сверху знакомый голос. – Проходные они тщательно охраняют, а сейчас, когда вы разворошили их, там соберутся целые толпы.
Вестник смотрел на нас, высовываясь из какого-то окошка на высоте третьего этажа.
- Вот только одного не могу понять: как вы здесь очутились?.. – недоумевающее покачал он головой.
- Они загнали нас сюда. Кто же мог знать, что они так внимательно следят за окрестностями?
- У нас остается один выход – снова через забор. Я видел здание, примыкающее к забору – можно выбраться через него. Подождите, сейчас я слезу к вам…
Он исчез, а через несколько секунд вышел из-за ржавой цистерны.
- Сейчас я продиктую номер, а кто-то из вас позвонит… - Он начал рыться в карманах.
Зловещий шорох, надвигающийся сзади… Я прислушался, оборачиваясь. Померещилось? Послышалось?
Нет, этот шорох был неслышим для наших ушей. Он был сродни тем запахам и зрительным картинам, что время от времени преподносил мне Дар. Это было чье-то осторожное движение – вкрадчивое, злонамеренное…
- Они идут… - повторил я вслед за Даром, вынимая «плеть» и снимая ее с предохранителя.
- Я не слышу… Где?.. – одними губами произнес Вестник, настораживаясь.
Движение стало еще более ощутимым – мне уже казалось, что я вижу фигуры, крадущиеся к нам, бесшумно и ловко, быстро ступая на носках, как в гротескном балете, как в жутком кукольном спектакле.
Я указал в ту сторону пистолетом. Вестник бесшумно направился за цистерну, жестами веля нам следовать за собой. Мы пошли за ним – но, увы, мы не умели ступать так же тихо…
Зловещее ворошение на мгновение прекратилось, а затем возобновилось с новой силой – теперь враги двигались прямо к нам! «Идут по следу, как собаки!..» - стиснул я зубы.
- Замрите… - едва слышно шепнул чародей, поднимая манипулятор. Он собирался снова замаскировать нас – но не успел. Я, шедший последним, не успел даже зайти за цистерну.
Фанатики появились, как тени, появились именно там, где я ожидал их увидеть, и двигались именно с той жуткой грацией, что причудилась мне… Шаги их состояли из странных, вычурных движений – в то же время на удивление легких и уверенных.
- Туда!!! – отрывисто гаркнул Вестник, бросаясь к узкому проходу между огромной трубой и стеной, обросшей водорослями.
- Давай!.. – Я слегка толкнул Юлю в спину. – Я задержу их!
С «плетью» наготове, я подошел к зазору. Интересно – почему Вестник выбрал для отступления такое странное место?.. Оно ведь легко может закончиться тупиком! Фанатики, причудливо покачиваясь, кланяясь и пританцовывая, побежали ко мне. Я попятился, шурша плечом о стену. «Здесь можно устроить им маленькие Фермопилы…» - подумал я, оглядывая неприступную стену и черную громадину трубы. Вот самый быстрый из культистов скользнул в зазор, и я наградил его пулей – тот издал пронзительный скрипучий крик и упал, хватаясь за грудь. Он загородил собой весь проход, корчась по-личиночьи и продолжая скрипеть, словно какой-то фантастический ксеноморф. Его товарищи среагировали мгновенно: вместо того, чтобы перелезать через упавшего, они с нечеловеческими ловкостью и проворством полезли на трубы.
То и дело оглядываясь, я поспешил за Юлей и Вестником. Мы боком пробирались по этому бесконечному лазу: сзади – мокрая стена, спереди – грязная труба; раненый продолжает верещать так, будто ему тупой ножовкой ногу отпиливают. Сверху – сплетение труб поменьше, по ним громыхают остальные преследователи. Прыгают, извиваются…
- А теперь придется поползать… - скомандовал маг, ныряя под трубу. Пространство между трубой и асфальтом в том месте было немного большим, достаточным для того, чтобы там мог пролезть Вестник… «Черт, он забыл о том, что мы почти вдвое больше его!» - про себя вознегодовал я.
- Тесновато… - проронила Юля, усаживаясь на асфальт. Выгнув спину под просто жутким углом, она просунула в люфт руки, потом – голову и плечи… «Только бы не застряла!..» - мысленно взмолился я. Но она протиснулась под трубой – может быть, даже быстрее, чем Вестник. Миг – и под трубой исчезли ее ноги в кроссовках, выгнутые под неестественным углом… Вот так гибкость! Я же склонился к лазейке и понял, что мне в нее не протиснуться никаким образом…

- Они боятся твоей защиты… - шепнул я Юле. – Видишь, они не подходят ближе, чем на пятнадцать метров. Бежим к башне… Они должны расступиться перед нами.
Стоило нам сделать пару шагов, как толпа во главе с «безумным доктором» тоже пришла в движение. Те же, что стояли у трапа, вопреки нашим ожиданиям, остались на месте – только занервничали, завертелись. Увы, бежать я уже не мог – ноги с трудом повиновались мне. Мы решительно шли к башне, а толпа так же решительно шла за нами. «Стражи трапа» беспокоились все сильнее и сильнее. К тому же кто-то, похоже, начал энергично их расталкивать сзади. 
- Прочь, прочь!!! – кричал Вестник, невидимый нам из-за спин фанатиков. – Убирайтесь!!!
Те неожиданно подчинились – часть живого кольца, примыкающая к башне, начала стремительно разрушаться. Когда мы подошли вплотную – даже самые смелые культисты отступили, убежав в сторону «жилого» двора. Возле трапа остался лишь всклокоченный, раскрасневшийся и злой Вестник.
- Как мокрые куры!.. – в сердцах воскликнул он.
- Что поделать – мы в разведке не служили! – сердито ответил я.
Маг затопал по гулким ступеням – трап, расшатанный и разболтанный, скрипел и ходил ходуном даже под таким небольшим весом.
Девушка взбежала по лестнице второй. Я побоялся, что трап не выдержит двоих – и остался на первой ступени. Скрип, скрип, скрип, швяк, швяк, швяк! – трясся трап под Юлиными шагами. А ведь она была потяжелей Вестника… Того гляди – рухнет этот он, этот трап несчастный!
Паства Заточенного забеспокоилась.
- Макху, Макху!!! – начали скандировать некоторые из них.
- Макху-Макху-Макху!!! – подхватили остальные, залаяли, словно собачья свора. – У-о-а-ы!! Ы-о-а-э!!!
«Безумный доктор» отчаянно зажестикулировал, кланяясь и подскакивая. Я похолодел: такое поведение фанатиков было мне уже знакомо. «Не иначе, они спровоцировали сильную психическую атаку! – понял я. – Тон-По-Макху слышит их и уже помогает им. Счастье, что мы этого не чувствуем!»
Человек в белом халате забился в припадке, выкрикивая что-то яростное. Через мгновение он пропал из виду: толпа рванулась к нам…
Все люди бегают по-разному, зависимо от телосложения, походки и степени тренировки. Но эти бежали одинаково: короткими шагами, неправдоподобно частыми, почти не двигая руками, неестественно наклоняясь назад. Несмотря на такой уродливый «аллюр», бежали они очень быстро. Под ноги они не смотрели – и если кому-то из них подворачивалась под ноги доска или кочка, фанатик незамедлительно падал. Через упавшего тут же летели те, что бежали следом, следующие бежали прямо по спинам упавших… Страшное это было зрелище. И мерзкое.
«Прямо как хаоситы из Вархаммера!» - мелькнуло у меня. Трап тем временем перестал содрогаться – видимо, Юля поднялась. Скорее, скорее! – рванулся я к трапу, не разворачиваясь. Времени на разворот не было: толпа уже окружила башню, словно волнующееся, ревущее море. Культисты навалились на трап, вцепились в ступени, перила и опоры… Я поднимался задом наперед, отчаянно озираясь и нащупывая пятками ступени, перешагивая через тянущиеся руки и стреляя в какого-то безумца, который скакал по трапу за мной… Это был молодой парень в черной кожаной куртке, залитой слюной. Пули не причиняли ему никакого видимого ущерба – только замедляли его движение.
Разрядив «Плеть», я выхватил копеш, тут же взмахивая им – снизу вверх, выгибом вперед, так, как объяснял водитель-старорожденный. Если бы угодил в лицо – сделал бы рану от подбородка до лба. Но парень, к своему счастью, в тот же миг попытался прыгнуть на меня – но руки его единоверцев, лезущих на трап, помешали ему это сделать. Он упал грудью на взлетающий клинок – и тот пропорол его куртку и завяз в ней, зацепившись обушком за какую-то декоративную пряжку. Отшатнувшись, он фактически повис на копеше, едва не обезоружив меня. Прежде, чем культист успел схватить меня за руку, я с силой рванул застрявшее оружие. В воздухе промелькнула оторванная пряжка, сопровождаемая красными бусинами (видимо, лезвие все-таки достало до тела), а парень повалился на спину, падая прямо на собрата, взбегавшего следом. Последний тоже не удержался на ногах и со всего размаху грохнулся на перила многострадального трапа. Вся лестница содрогнулась, послышался угрожающий скрежет, переходящий в визг.
Падение двух преследователей дало мне каплю времени, достаточную для того, чтобы развернуться. До конца трапа оставалось совсем немного – я преодолел эти последние ступени одним прыжком. Это было очень страшно: казалось, что я обрушу весь трап и рухну вместе с ним в толчею тянущихся рук и щерящихся рож… Но все обошлось. Я недооценивал крепость старого трапа. Впрочем, трап все равно переживал свои последние мгновения: через секунду на него взбежало такое количество людей, что болты повылетали, а сварочные швы лопнули. Я ждал грохота - но трап обрушился на удивление тихо… 
- Сюда, скорей! – окликнули меня мои друзья. Пробежав по узкой галерее, опоясывающей нижнюю половину странного строения и поднявшись по выщербленной каменной лесенке, я очутился у входа в шиферную надстройку. На мгновение взглянул вниз – и понял, что лучше было этого не делать…
Полураздавленные люди, люди с открытыми переломами и люди, залитые кровью продолжали реветь и корчится, пытаясь добраться до нас… Здоровые собраться безжалостно топтали их.

- Они заберутся сюда и без лестницы, - мрачно констатировал Вестник, поглядев на живое месиво у подножия башни.
В шиферной халабуде было пыльно и полутемно. Передняя стена, выходящая на улицу, неожиданно оказалась кирпичной. В этой кирпичной стене и было узкое окно, забитое досками – наш запасный выход.
- Отлично. В такое окно пролезет любой из нас! – промолвил чародей, заглядывая в щель между досками. – Окно выходит на улицу за забором. Высота – около шести-семи метров.
- Что же получается? Прыгать?! – ужаснулась Юля.
- В общем-то, это невысоко – но лучше не рисковать. Не напрасно я взял с собой пропульсоры – воспользуемся ими.
- Но их же всего пара – на троих!
- Выламывайте доски! А я привяжу блюдца к этой бечеве… - Вестник нашел среди хлама какую-то длинную грязную веревку, кое-как смотанную в бухту. Слезть по такой – не слезешь, но пропульсоры она легко выдержала бы.
Юля подобрала тяжелый кусок трубы, валявшийся рядом и с размаху треснула им по доскам.
- Черт, на совесть заколотили!
Я отстранил ее и хватил по окну ногой. Да, окно заколотили весьма старательно: доски были толстыми и крепкими, приколоченные уймой гвоздей. Кто-то явно перестарался… Похоже, что моя нога сильнее пострадала от этого удара.
Несколько раз я шарахнул по доскам трубой – без толку. Их и кувалдой не сразу выбьешь. Попытался отодрать одну из них с помощью копеша – но побоялся сломать клинок.
- Фомку бы… Или монтировку…
Триумфова осторожно выглянула в дверь.
- Они уже лезут сюда!!! – с ужасом выкрикнула она. Выглянув вслед за ней, я увидел странную картину: культисты образовывали нечто вроде живых лестниц. Один становился у стены, упираясь в нее руками и лбом, второй взбирался ему на плечи, а последующие карабкались по ним. Пока что эти «лестницы» были нестойки и ненадежны, и все попытки штурма заканчивались падением. Люди, образовывавшие эти живые стремянки, нисколько не считались с силой и весом: например, я успел разглядеть, как на плечи хрупкой девушки пытался взгромоздиться громила в спецовке. Естественно, несчастная тут же повалилась под ним. Со стороны это могло напомнить какую-то нелепую народную забаву – если бы не неистовая ярость, с которой они штурмовали стену.
И хотя живые стремянки стояли очень недолго, нескольким безумцам все-таки удалось взобраться на нашу «крепость». Одного из них тут же сбросил обратно свой же собрат. Видимо, шарил руками, ища, за что ухватиться – а попалось плечо товарища.
Я начал лихорадочно перезаряжать пистолет. Ну кому, скажите на милость, пришло в голову делать четырехствольные пистолеты?! Один из патронов выскользнул из пальцев – я каким-то чудом поймал его на лету. В дверях показался космач в жилете. Я столкнул его пинком в бедро.
- Вот, свяжи их веревкой!.. – сказал Вестник. – Я займусь окном! - Послышались глухие удары. – Нет, силенок маловато…
Юля связывала пропульсоры. Вестник вышибал окно. Оборона осталась на моей совести.
Второго культиста я сбросил выстрелом в упор. Тем временем остальные безумцы уже облепили основание башни сплошной массой. Теперь ни в каких «лестницах» не было нужды: десятки рук хватались за края галереи, скребли кирпич. Я выстрелил еще трижды – совершенно напрасно. Даже если я кого-то и сбил – на смену им начали лезть новые культисты. Еще мгновение – и галерея была заполнена ими, передние уже взбегали по ступеням, до них оставались считанные метры… Времени на перезарядку уже не было. Спрятав «Плеть», я снова взялся за копеш.
«Здесь можно продержаться долго – но они всё равно одолеют…» - подумал я почти спокойно. Удивительно, но я не испытывал ни страха, ни отчаяния - хотя ситуация была весьма пугающей. Нет, жизнь не мелькала у меня перед глазами, как любят писать в художественной литературе. Лишь на мгновение я вспомнил о родителях. Узнают ли они о том, что со мной случилось?.. Или я просто исчезну, как исчезают все люди, пропавшие без вести?..
- Давай попробуем вдвоем… - всхлипнула Юля за моей спиной.
- На счет «раз»! – ответил Вестник. – Раз!!!
Труба снова грохнула по доскам – видимо, без особого толку.
А Юля и Вестник – они тоже исчезнут без следа?.. Вестник, по крайней мере, с самого начала знал, что выполняет опасную и рискованную миссию. Наверное, он спокойно относится к такой перспективе. Но Ю-Ю? Она же не должна пропасть!
«Неужели та чудесная картина не будет закончена?! Нет, я просто не имею права допустить этого…»
В дверях показалась чья-то фигура с головой, вжатой в плечи. Шиш вам! Шарахнул эту фигуру кулаком. Бил левой рукой, неловко и размашисто – но со всех сил, по-маньячьи. Человек со вжатой головой ухнул вниз. Затем в дверях появилась женщина с длинной косой, она угрожающе подняла руки с растопыренными пальцами. Ее я ударил рукоятью копеша. Женщина исчезла. Третьим был тощий юнец в несуразно яркой «стильной» одежде – типичный клаббер, представитель «золотой молодежи». К нему я не испытывал не малейшей жалости – и пырнул клинком. Парень упал на колени, по шутовским тряпкам поползло вишневое пятно.
- Нет, лучше я один!.. – воскликнул Вестник. Грох, грох, грох!!!
Скудный свет, лившийся через дверь, померк. Там появились сразу трое, топча раненого. Я столкнул одного и другого, третьего рубанул копешем. Дальше они начали переть настолько плотно, что вмиг заполонили всю галерею и лестницу. Множество ног месило кровь, пыль и щебень… Передние начали вваливаться в дверь. Потянулись руки со скрюченными пальцами – как в фильмах про зомби… Я бил и пинал их, колол и кромсал копешем. Чья-то рука, ухватившаяся прямо за клинок, чуть не обезоружила меня. В куртку вцеплялись пальцы и даже зубы – я едва успевал вырываться и сбрасывать их… Счастье, что культисты ломились без малейшего порядка – они натуральным образом закупорили дверь своими телами и, похоже, причиняли больше вреда друг другу, чем мне.
«Ууу-ооо!!!» - взвыло вдали. Культисты, как по команде, прекратили натиск, вслушиваясь в сигнал. Гомон и топот, не смолкавшие снаружи, тоже приутихли.
- В сторону! – скомандовал Вестник, отталкивая меня. – Бей по окну – а я отгоню их…

…Я и был причиной этой боли. Я был причиной этого ужаса. Это мои руки, сотканные из тени, погружались в сияющую плоть, это мои черные когти вонзались в невесомые нервы, это мои цепкие пальцы извлекали из Сияния звуки, неслышимые уху, исполняли симфонию боли.
«У криганина – душа с глазами, легко выследит тебя! У криганина – душа с когтями, легко схватит тебя! У криганина – душа с зубами, легко разорвет тебя! Не скрыться ни живому, ни мертвому, ни в тени, ни после смерти!.. Зрение криганина, хватка криганина, упрямство криганина!..»
Бесплотное Сияние содрогалось и извивалось – казалось, что весь мир сотрясается вместе с ним. И как только звезды не посыпались с неба?.. Как не рухнули горы?..
Но я продолжал крепко держаться, вогнав духовные когти в нематериальную добычу. Я держался, как клещ – несмотря на все рывки и броски, впиваясь все сильнее и сильнее.
Впрочем, в конце концов ему удалось стряхнуть меня – да так, что меня вытряхнуло из тела Провидца, зашвырнуло обратно в Крысоград.

Переход был настолько резок, что я не сразу понял, кто я – Провидец или Селиванов.
«Опять эти бледные руки…» - с раздражением подумал я, бегло оглядев себя. 
Резким рывком выпрямился.
«И снова эти хомини… - обвел я взглядом окружающих. – Один из самых жалких и бесполезных народов…»
Хомини, белокожие и мягкотелые, кричали и бились от ужаса. Это они очень любят делать – кричать и биться… Впрочем, двое из низ не вызывали у меня презрения. Да и один из этих двоих, похоже, и вовсе не относился к хомини. Запах у него был совсем другой, и токи струились иначе.
Остальные – враги.
В руках у меня по-прежнему была металлическая труба. С полуразворота я небрежно метнул ее в заколоченное окно – труба врезалась в доски всей своей длиной, образовав собой диагональ в прямоугольнике окна. И доски, и оконный косяк, и куски штукатурки полетели вниз, в вечерний сумрак.
Один из людей-врагов сидел ближе других, вопя и прижимая к лицу ладони. Одной рукой я схватил его за плечо, другой – за патлы, приподнял и швырнул в открытую дверь. Человек сшиб, как кегли, своих собратьев, столпившихся снаружи – они горохом посыпались с башни. Прежде, чем первый из них достиг земли, я выскочил на галерею, издавая злобно-презрительный клич.
- Хьяяяаааа!!! – Горло стиснула боль. Но даже этого короткого крика оказалось достаточно: хомини прекратили свою массовую истерику и ударились в панику. Зажимая уши, обхватывая головы и бледнея от ужаса, они бросились прочь, оставляя полураздавленных и затоптанных.
- Хааа… Аааа!.. – прохрипел я им вдогонку – уже обычным, человеческим голосом. Мучительная боль в голосовых связках вызвала у меня надсадный кашель.
Какое-то время я смотрел на культистов, исчезающих в глубине завода. Неужели осада прекратилась?.. И это я прогнал их?!
«Нет. Их прогнал Провидец…» - признался я себе.
- Интересно – что могло их так напугать?.. – тихо проговорил Вестник, подымаясь с пола. – Нет, Видящий, я думаю, что дело не в тебе.
- Провидец напал на Заточенного – как ни странно это звучит. Они боролись… Похоже, он действительно способен нанести ему вред – Заточенный боится его, активно реагирует на его нападение.
- Вряд ли он способен бояться в нашем понимании. И трудно сказать, хорошо ли это… Но нам нужно выбираться отсюда.
- Так что с аппаратом? – поинтересовалась Юлия, с недоумением разглядывая выбитое окно. – Ты нашел его?
- Да! – Вестник вынул из-за пазухи нечто, менее всего похожее на аппарат. – Вот он, аппарат Дзиннаро, причина наших сегодняшних несчастий.
Этот аппарат скорее походил на причудливую безделушку – или, в лучшем случае, на странное учебное пособие по физике. Он был сделан из толстого стекла и темного металла, этакая вытянутая сфера с осью посредине. К оси крепились сверкающие чечевицы, похожие на вогнутые зеркальца. На нижнем полюсе – заводная головка, как у часов. На верхнем – металлическая нашлепка и ушко с цепочкой.

Написано уже более 40 глав. Но главы-то, в основном, короткие...

Надеюсь, что в этом месяце, в отпуске хоть немного это исправлю.

Глава 30 - Былое

Пожелав Вестнику удачи, мы сели в маршрутку номер 179 – она подходила и мне, и Юле. В маршрутке было на удивление пусто. Только три человека сидело в ней – все какие-то блеклые, понурые, как призраки. Бормотало радио, передавая никому не нужные рекламные объявления. «Спешите видеть!..» «Наш салон!..» «…лучшие в городе!..» И в конце каждого объявления – номер лицензии, нарочито быстро и неразборчиво. «Лицензия номер бур-мур-бур-пур, бу-пу-пу-пу!» Как в фильме «Гостья из будущего»: тителю лоп, оп лип тыпо катопото!
- Сигнал снова появился. Слышишь?.. – тихо сказала Юля.
- Появился. А ты обратила внимание – почти пропали городские новости. Передают только песни и рекламу.
- Не хотят никого пугать или расстраивать.
- Если в Крысограде начнется паника – ни милиция, ни армия не смогут удержать людей в городе. Если беженцы рванутся в другие города – болезнь тут же перекинется и туда.
- Знать бы, что сейчас творится в столице… В интернете разные источники говорят совсем разное. Одни очевидцы пишут о «тысячах убитых», о «сгоревших кварталах», о «кровавых этнических столкновениях», чуть ли не о карательных операциях и массовых казнях. Другие – о том, что все слухи преувеличены, что справедливость вот-вот восторжествует и демократия победит, и всё в этом роде. Заграничные новости – тоже ничего вразумительного. Знаешь, я впервые пожалела, что у меня нет телевизора. С кабельным. Хотя, думается мне, и там бы городили то же самое.
Я прикрыл глаза – и перед глазами поплыли урывочные картины. Улицы исторического центра столицы, солдаты иностранного вида, что-то охраняющие. Обгоревшие дома – но сравнительно немного. Трупы в мешках. «Погибших было не так много, как кажется. Большинство погибших – милиционеры и солдаты с обеих сторон баррикад» - недовольно пробурчал Дар. Он намекал на несущественность этих событий для меня.
Собственно, они и действительно мало меня заботили. У меня были куда более серьезные поводы для тревог…
- Знаешь, у меня сейчас странное предчувствие – словно путч в столице и новая республика не имеют для нас важности. Никакого значения. Словно они никак не коснутся нас. Нам нужно переживать о совсем другом.
- Кто знает…
В маршрутку сел еще один блеклый пассажир – отрепанный, перемазанный слякотью и ржавчиной. Ну и видок!.. Не сразу меня осенило, что и мы с Юлей выглядим не лучше. Особенно досталось моей новой куртке. Счастье, что она была крепко сшита – китайский ширпотреб на ее месте уже превратился бы в лохмотья.
- А ты славно бился сегодня… - заметила вдруг Юля. – Может быть, ты служил в армии?
- Нет. Как бы я успел отслужить и закончить академию?.. Я был бы тогда постарше. Тут причины куда интересней. Лероя обучали какой-то системе самообороны. И Провидец… Вот откуда у меня такая реакция и такие рефлексы… Я унаследовал черты двух своих «братьев», вот и всё. Я же говорил, что никогда не занимался никакими единоборствами? Да и со спортом я никогда особо не дружил. Драчуном я тоже никогда не был. Я обнаружил свои «боевые инстинкты» неожиданно, когда пошел в школу.
- Задирали?..
- Я был непохож на других детей. Я и сам прекрасно осознавал свою непонятную непохожесть – и держался особняком. Меня не любили. Как известно, в школьных классах почти всегда формируется иерархия – почти как в звериной стае. Альфа-самцы, альфа-самки, их свита, и прочие… И всегда находится аутсайдер, омега. Его безжалостно травят. Слабый, странный, глупый, некрасивый, представитель другой национальности – омегу выбирают по многим признакам. Поначалу на эту роль пытались опробовать меня. Главенство в классе тогда занимали дети пролетариев – те, которые выросли в общагах и матерились с пеленок. Уже в первом классе у них обнаружились бандитские замашки: вымогательство, запугивание, тузы и шестерки… Я оказался неприятным сюрпризом: меня не проймешь матом и понтами. На драку – не спровоцируешь. А потом, когда некоторые из юных быдлят попытались перейти к активным действиям, оказалось, что моя реакция заметно превосходит скорость кулака или брошенного предмета. Я спокойно успевал не только увернуться или блокировать удар – но и неожиданно опрокинуть противника, используя силу его удара против него самого. Поначалу это удивило даже меня самого. Конечно, это не помешало быдлятам несколько раз поколотить меня, навалившись скопом – но омеги из меня не получилось. И что самое странное – самооборона была для меня чем-то непроизвольным, словно инстинктивным. Ведь это так естественно: вцепиться в руку, наносящую удар, вывернуть ее, одновременно смещая центр тяжести противника так, чтобы он бухнулся на копчик!.. Потом меня начало удивлять то, что другие мальчишки не умеют таких простых вещей и предпочитают махать кулаками.
- А сам ты кулаками не махал?
- Никогда. Только блоки, уклоны и увороты, захваты, изломы и подсечки. Махать руками – это грубо и неэффективно. Если я и пытался кого-то ударить – в основном, в шутку – то бил щепотью или кончиками согнутых пальцев… Так было естественней для меня… - Я запнулся на последних словах.
- …Как если бы твои пальцы заканчивались когтями?!. – добавила Юля, угадав мои мысли.
- Вот!.. Я раньше и не задумывался над этим.
- А еще у меня была другая приметная странность. У тебя с собой твоя ручка?.. Дай-ка ее мне.
- Зачем? – не поняла Юлия. – Если только она не сломалась в кармане…
Ручка оказалась цела.
- Смотри. Ох, только бы получилось…
Сконцентрировавшись, я повертел ручку в пальцах – а потом неожиданно разобрал ее на части, перекатил детали в другую руку и собрал обратно, уложившись менее, чем в секунду.
- Вот это ловкость!.. – восхитилась Триумфова. – Мне такое не под силу. Во всяком случае, не с такой скоростью, – Она взяла ручку и безуспешно попыталась повторить мой фокус. – Хотя я тоже не лыком шита!.. – Спрятав ручку, Юля обхватила правой рукой левую ладонь и выгнула левую кисть под таким углом, что страшно было смотреть.
- А ты гибкая… Как ты пролезла под той трубой! Прямо как… как женщина-змея из цирка! – Я взял ее руку и осторожно согнул в запястье.
- Смелее! – рассмеялась она. – Ничего не случится. У меня даже пальцы гнутся в обратную сторону. Это – врожденное.
- Так у тебя… синдром Марфана?

Глава 31 - Соседка

Когда я вышел из маршрутки, мне захотелось упасть на землю и завыть по-собачьи, срывая ногти об асфальт – так мне стало одиноко и жутко.
«Вечерело. Город сник
В темной сумеречной тени
Поднял клоун воротник,
И, упавши на колени,
Вдруг завыл в тоске звериной…»
Я позволил втянуть себя в события, в которых я не могу разобраться. Уже поздно что-либо менять – потянулась череда других событий, из которой мне вряд ли удастся вырваться. Во мне проснулись скрытые прежде стороны личности, очистились засоренные каналы, темные закутки озарились ярким светом, скелеты высыпались из своих шкафов. Смогу ли я быть прежним собой?.. А может, прежний я был лишь упаковкой для инструмента?.. Теперь инструмент извлечен и готов к работе. А вдруг он – одноразовый?!
Улица Парижской коммуны проплывала мимо меня. Плыли старые дома с рядами светящихся окон… Снова возникла ассоциация с кораблями, стоящими на рейде. Я – снова за бортом, снова плыву мимо них сквозь холодный вечер… Как холодно! Как одиноко!..
«Одиноким - одиноко,
вьюга только да осока.
И дорога не подруга -
однонога, однорука…»
Общага, однако, не походила на корабль. Скорее – на высокий утес, изъеденный норками каких-то таинственных существ.
Лифт не работал. Пришлось взбираться на восьмой этаж пешком – с нестерпимой болью в ногах, морщась и скрежеща зубами.
На площадках между этажами, по обыкновению, стояли, чеша языками, курильщики и курильщицы. На этажах кипела обычная жизнь: хлопанье дверей, шкворчание на кухнях, детский рев, шансон и Пугачева…
Лишь между седьмым и восьмым этажами я встретил взволнованных парня и девушку. Услышав мои шаги, они испуганно замолкли – хотя я все же успел расслышать конец их разговора.
- Что, если кордон… …не везде…
- Если вздумали бежать – не пытайтесь повиснуть на поезде. – твердым голосом сказал я им. – Некоторые уже пытались – и теперь поезда летают через город полным ходом, а у железных дорог полно солдат. Насчет степных кордонов ничего не знаю, а врать не буду. Но говорят, что нескольких человек, пытавшихся бежать через степь, солдаты убили. А в степях можно нарваться на… не очень хороших людей.
У девушки в руках был большой термос.
- Так может быть, не стоит?.. – дрожащим голоском спросила она, обращаясь одновременно и ко мне, и к парню.
- Могу сказать лишь одно: и бежать, и оставаться опасно. Причем первое – опасней. Пока что… - мрачно ответил я. – Что ж, вы – взрослые люди, и сами решите…
Сказав это, я продолжил подъем. Ожидал, что пара бросится за мной вслед, засыпая меня вопросами, словно я – какой-то бывалый гуру, но нет – они остались на месте, молча глядя друг другу в глаза.
Меня эта короткая встреча немало порадовала: по крайней мере, хоть кого-то из здешних жителей что-то волновало.
Но когда я прошел по своему этажу, я убедился, что большинство соседей продолжает сохранять идиотское спокойствие – спокойствие скотины, глядящей на мясника, точащего топор. Как и обычно, они пили «пивасик», предавались срачам в социальных сетях, смеялись над дебильными «приколами», смотрели пошлые реалити-шоу и глупейший сериал про интернов…
«С каждым днем я разочаровываюсь в людях все сильнее… - подумалось мне. – Неужели они действительно настолько глупы?..»
В комнате по-прежнему никого не было. Впрочем, в глубине души я надеялся на то, что никогда не увижу своих соседей по комнате. Переодевшись в домашнюю одежду, я кое-как привел в порядок уличную. Новая куртка была измазана известкой, копотью и пылью, местами потерта и отрепана. Джинсы приобрели неопределенный цвет и требовали стирки. Были и брызги крови. На ботинках же обнаружилась запекшаяся коричневая корка… Впрочем, кровь уже засохла и имела изрядную примесь пыли и щебня, так что ее легко было принять за засохшую ржавую слякоть.
Очищенной воды в бутыли еще хватало на ужин. Но вот из продуктов для ужина не было ничего, кроме лапши, риса, гречки, соевого соуса да печенья. Что ж, и это сгодится… Я выбрал лапшу.
    «Мне опять захотелось тепла, я жду,
   Что сейчас мое сердце расплавится.
   Я почти итальянец!
   Я почти итальянец!
   А может то, что я ждал уже началось -
   И я кружусь в фантастическом танце!
   Я почти итальянец…» - напевал я про себя, варя макароны. Не помню, был ли на кухне еще кто-то – начала сказываться гипогликемия.
Макароны, щедро приправленные соевым соусом, показались мне настоящим деликатесом. Я просто наслаждался их вкусом – таким простым и таким замечательным; я сидел по-турецки на продавленной койке, поставив миску на скрещенные ноги, и больше всего на свете хотел, чтобы лапша нескоро закончилась… Так я слопал целую кастрюлю лапши – хотя изначально собирался оставить часть на завтрак.
Чай с лимоном и галетным печеньем был не менее чудесен. Неужели такие бесхитростные вещи могут принести столько радости?..
- Клавдие! Клавдие!!! Твою мать… - яростно надрывался кто-то в коридоре.
- Я счас милицию вызову!!! – провизжал женский голос.
- Клавдие, я тебя счас у…бу!!! – Кто-то тяжело и нетвердо затопал по коридору.
Я не обращал внимания. Такие разборки не были редкостью.
Бух! – кто-то врезался в соседнюю дверь.
- Его здесь нет?!
Бух! – распахнулась дверь в мою комнату.
- Я ж тебя найду, Клавдие!.. – прорычал кто-то, невидимый для меня из-за двери.
- Нет здесь никакого Клавдие! – презрительно воскликнул я.
- А в шкафу?.. – На мгновение из-за двери показалась чья-то хмурая рожа.
- Проверь.
Но «грозный мститель» не стал проверять свою догадку. Просто ушел, не удосужившись закрыть за собой дверь.
Наверное, я умял с чаем не меньше трехсот грамм печенья. Вот только чай закончился быстро – но мне уже было лень снова идти ни кухню и кипятить воду.
Блаженство сытости!.. Я вытянулся на койке, забросив ноги на спинку.
Интересно, что сейчас делает Юля?.. Наверное, уже поужинала и заканчивает картину с пейзажем города Глауполя?..
Может быть, позвонить ей?
Я уже взял телефон и разблокировал клавиатуру – но тут кто-то постучал в дверь. Кого еще несет неладная?!
Не дожидаясь моего ответа, в комнату заглянула женская головка. Всклокоченные волосы были окрашены в модный платиново-блондинистый цвет.
- А пацаны где? – разочарованно спросила головка.
- Нет пацанов. – коротко ответил я. – И, думаю, сегодня их точно не будет! Не знаю, когда будут. И будут ли вообще.
- Да что ж ты такое говоришь?! – возмутилась молодая женщина, похоже, не поверив.
- Я не видел их после того, как они пошли на дискотеку… Или куда там они пошли?.. – Я пожал плечами. – А Андрюха вообще пропал в неизвестном направлении.
- Скучно, наверно, одному?..
Ох, в последние дни мне было отнюдь не скучно!.. Впрочем, отсутствие соседей по комнате и раньше скорее радовало меня.
- Нет, совсем не скучно.
- Наверно, все время на компьютере играешь. – Она указала на мой «Асус», входя в комнату и усаживаясь на Андрюхину койку. – Никогда такого не понимала. Ты же так совсем жизни не видишь!..
Ох, милая леди, если бы вы знали, какие странные и жуткие грани человеческой жизни я повидал менее, чем за неделю!..
- С чего ты так решила? – начал было я, но очередной вопль «Клавдие!!!» перебил меня. – Да скорей бы он нашел своего Клавдие! И заткнулся!
Я немного знал этого Клавдие – он жил на нашем этаже, и я нередко пересекался с ним на кухне и возле душа. Тощий и вертлявый молодой мед, наглец и проныра. Впрочем, теперь у меня не было уверенности в том, что я смогу узнать Клавдие при встрече и отличить от другого парня того же возраста и сложения. Суть у него была такая же, как и у большинства молодых людей – а значит, он был неотличим от большинства.
- Ну, в интернете сидишь. Все равно ты просираешь свою жизнь за компом! – продолжила соседка. - …Мне пива не с кем выпить. Не хочешь?
- Я не пью пива… Постой-постой-ка! А разве ты не просираешь жизнь? Многого ли ты достигла с сериалами и пивасиком? Или, быть может, ты что-то создала таким образом? Оставила какой-то след в истории? Заработала кучу денег?..
- У меня муж сегодня напился, - призналась она непонятно к чему, - и забрал все, что было в кошельке. И ушел. Не знаю, что это было. Может быть, плата за мою жизнь?.. Я теперь вся в расстроенных чувствах… - Она кокетливо пошаркала тапком по полу.
Стоп! А это не та несчастная женушка, которая целыми вечерами бранится с муженьком? Не Лена?.. Черт, не могу отличить… Да еще и стрижка эта идиотская… Такие прически – «платиновые Клеопатры» - носила почти треть крысоградских женщин.
- Прости, Лена, я не в настроении. Я не желаю быть ничьей жилеткой.
- Я – Алина! – нахмурилась соседка. – Нашел, с кем перепутать!
- Как вас не перепутать, если вы ходите с одинаковыми прическами?! – Я начал терять терпение. «И с одинаковыми мозгами!» - добавил про себя.
- Всё равно мало общего.
- Я плохо различаю людей, когда они одинаково думают и одинаково себя ведут! – признался я. – А если у них к тому же одинаковые прически, очки, одежда – они вообще становятся для меня неразличимыми. Белые халаты, мундиры, спецодежда – они у меня сливаются воедино.
- Ты просто дикий. Мы все разные, только ты этого не замечаешь.
- Разные?.. Настолько ли разные? Поясни, в чем именно заключается эта разность! В том, что ты любишь смотреть «Камеди-клаб», а Лена – «Дом-2»? В том, что ты, если тебя ущипнуть за мягкое место, взвизгнешь, а Лена – даст в челюсть?
Она ничего не возразила – видимо, побаивалась меня.
- Вот представь себе, - продолжал я, - что из огромного ведра глины налепили целую кучу фигурок. Каких угодно. Целую кучу разных слоников, бегемотиков, кошечек, собачек, динозавриков, человечков, гномиков, гомиков… Все они выглядят по-разному – но, по сути, это всё та же глина. Даже если их замысловато расписать и покрыть глазурью – всё равно внутри будет глина. Всё та же сухая, ломкая глина.
- То есть, ты считаешь всех нас глиной?
- Я вижу то, что внутри, а не то, что снаружи. Конечно, эта внутренняя «глина» бывает разной. Но у большинства людей она одинаковая, без существенных отличий. Словно из одного месторождения взята. Я же чужд глиняной жизни. Я предпочитаю искать людей каменных, металлических и стеклянных! – усмехнулся я. – А их мало.
- Не знаю, что насчет металлических и стеклянных – но ты действительно не такой, как мы… Я раньше думала, что ты – просто понтуешься. Или просто какой-то ненормальный на голову. А ты – просто другой… 
Она начала дистанцировать «меня» и «нас». Наконец-то хоть до кого-то это дошло!..
Но я не желал продолжать этот разговор, и сценическим жестом поднял монитор ноутбука и нарочито громко щелкнул кнопкой «сети».
- Опять ты в компьютер! – упрекнула Алина.
Я встал с койки и на подгибающихся от усталости ногах подошел к окну.
Алина уселась на мою койку перед ноутбуком.
- А у тебя есть какие-нибудь приколы?
- Нет. Никаких. Приколов. И фильмов – нет. И рэпчика – нет. И Тагила – нет. И драчучундры – нет.
- Какой-то ты злой. Тёлку тебе надо, - ответила она, на что-то кликая.
- Какую еще тёлку?! У меня что – рога на лбу?!
- Хочешь, познакомлю? Тебе какие нравятся – черненькие, беленькие?
- Пегие, блин!
- А ты Свету Головко случайно не знаешь? Тоже вроде тебя, сама по себе.
Свету Головко я случайно знал.
- Это не та, к которой Коренёв по ночам в гости захаживал?
- Ага! – усмехнулась Алина. – Когда она одна в комнате жила. Один раз так смачно зашел, что Светка на следующий день в универ не пришла!
- Ыыыыыы… - промычал я, стискивая зубы от злости. Но не выгонять же, в самом деле, эту тупицу пинками?.. Я всегда считал себя тактичным человеком, «благородным мужем», как говорили конфуцианцы. – Я бы попросил вас покинуть…
Она послушно вскочила с койки. Похоже, мой гнев ее забавлял – видимо, она нашла в общении со мной нечто вроде экстремального отдыха. И не скучно, и нервы щекочет!
Но право же, мне как никогда хотелось наплевать на все рыцарские принципы и вышвырнуть назойливую соседку за дверь, как шавку.
- Кстати, классная тёлка на обоях!
- Тёлка?! Это Одри Тоту.
- А ты не помнишь Тракториста? – неожиданно спросила Алина. – Или ты его уже не застал? Он тоже любил разговаривать такими словами. «Не тёлка, а девушка!» «Она заинтересована в общении со мной?»
Что за колхоз?! Тёлки, трактористы… Игнорируя ее болтовню, я подключил модем и запустил «Оперу». Собирался зайти на девиантарт, чтобы найти Юлину страницу. Никнейм - «Triumphirate».
- Только он крысятничал по мелочам. Один раз пацаны поймали его на горячем и хотели отп…дить. Ты не слышал?
Я промолчал. Мне было не до этого вздора. Обнаружился еще один гадкий сюрприз: модем не ловил сигнала.
«Должно быть, провайдер, отчлененный новообразованной республикой, перестал функционировать!» - понял я.
- Говорят, его тряханули за шиворот – и с него штаны свалились. А под мужскими трусами у него были кружевные, женские!
- Хватит!!! – каркнул я во весь свой полусорванный голос. Боль перехватила гортань, словно в горло сунули посудный ёршик. – Я не хочу слушать ни про тёлок, ни про трактористов, ни про доярок, ни про пастухов! И если твоя печаль прошла – благодари клоуна Селиванова за бесплатное представление!!! Я злюсь, я серьезно злюсь – оставь меня в покое!!!
- Нет, ты все-таки поехавший! – ответила соседка, направляясь к двери. - …банутый на всю голову.

Глава 33: Вечность мгновения

Закутанный в одеяло и свернувшийся по-кошачьи, я видел только черноту и ощущал лишь тепло. Эта утробная теплота вскоре прогнала страхи и отчаяние. Мягкая бархатная темнота, ничем не похожая на холодный мрак страшной ночи, унесла меня куда-то далеко, где не было места ни чудовищам, ни безумию, ни крови.
Когда среди темноты начал проступать голубой свет, какой может исходить только от неба в ясную погоду, я возликовал: Грон, Грон! Мир-За-Стеной! Мир, знакомый мне с детства!
Но я ошибся. Тем не менее, это было лучшее сновидение в моей жизни. Я запомнил его навсегда…
За изящной балюстрадой простирались небеса: лазурная бесконечность, заполненная бесчисленными белыми облаками. «Перья», «барашки», «горы»… Все они двигались – словно были нарисованы на прозрачных сферах, каждая из которых вращалась в своем направлении.
Ничего, кроме неба, я не разглядел – ни суши, ни моря. Впрочем, никакой пейзаж не мог бы соперничать с таким небом.
А чего стоила странная балюстрада, в которой каждая балясина была индивидуальностью, по-своему изящной и по-своему изысканной?.. А фонарики, словно сделанные из салфеточных снежинок?.. Тонкие и филигранные – но твердые, как камень…
Оглядывая балюстраду, я наткнулся взглядом на… Юлю. Она стояла в нескольких метрах от меня, положив руки на гладкий камень перил, и любовалась небом.
Я хотел было окликнуть ее – но промолчал. Было так тихо, что даже шепот казался бы преступлением. Да и была ли это Юля вообще?.. И имел ли я право ее окликать?..
Вроде бы – она. Профиль – вне сомнения, ее. Другой такой профиль еще поискать нужно! Пальцы – тоже ее. Она… Конечно же, она!
Непохожая на себя: без очков, с длинными пушистыми волосами, в длинном синем платье с кружевами и буфами, совершенно ей не идущем… Камешки, блестки, колье… Но разве она не говорила мне, что не любит побрякушек?! Странное впечатление завершала корона с высоченными тонкими зубцами, причудливо выгнутыми наружу.
Долго, без слов, без мыслей и без движения смотрел я на нее, не отводя взгляда: на профиль, состоящий почти что из одних прямых линий - но по-своему изящный; на движение волос, перебираемых ветром, на тонкие руки в кружевных перчатках, лежащие на перилах, на танец складок на синем шелке.
Казалось, что я смогу смотреть на нее целую вечность…
Затем она вздохнула и направилась прочь, грациозным жестом приглашая меня следовать.
И я последовал за ней – в глубину изумрудного зала, неправдоподобно просторного и красивого. Вверху, на головокружительной высоте, сходился свод, украшенный невероятной лепниной и удивительными картинами. Фантастические светильники и стройные пилястры украшали стены. Мрамор, нефрит, малахит… Зеркала, позолота, изразцы…
Юля шла быстро, бесшумно и легко, гордо поняв голову в короне. Мне было трудно за ней угнаться – и я, дабы не отставать, семенил нелепым вихляющимся полубегом, на каждом шагу чем-то звякая и бряцая.
Мы пересекли изумрудный зал и прошли через высокую дверь-арку. За изумрудным залом обнаружился малиновый. За малиновым – белый. За белым – иссиня-черный. За ним – сиреневый. За ним – небесно-голубой. Затем – бархатно-желтый…
Мы проходили мимо причудливых скульптур и гигантских картин, мимо чудесных барельефов и исполинских аквариумов, мимо изящной мебели, мимо коллекций невиданных растений и насекомых, огромных книжных шкафов. Залы поражали величиной и изысканностью, их украшали лепнина, резьба и мозаики; орнаменты, геометрические фигуры, изображения зверей и людей зачаровывали и приковывали взгляд. Сколько же труда и средств понадобилось для того, чтобы обустроить такой дворец?! А каков талант его авторов?!
Но у меня не было времени любоваться убранством. Я следовал за Юлией, за ее развевающимися волосами и шелками… Я спешил за ней, звякая и топая. Какой-то красный лоскут мелькал перед глазами.
Наконец мы оказались в самом большом зале – круглом, под прозрачным куполом, с чудовищных размеров хрустальной люстрой и пурпурно-золотым троном у стены. Юля села на трон, устало подперев голову и прикрыв ладонью глаза.
Я, звякнув, сел на пол у подножия трона. Красный лоскут свесился мне на лицо, закрыв левый глаз. Я не оглядывался, но знал, что Юля неподвижно сидит в той же позе. Я тоже замер, словно нелепое скорченное изваяние, не удосужившись даже сбросить с лица злосчастный лоскут.
Огромный зал был пуст и тих. Казалось, упади на пол пылинка – услышишь звук ее падения. Но пыли здесь не было. Сквозь купол падал чистый свет, ничем не замутненный. За золоченым каркасом и хрустальными стенками купола плыли удивительные облака…
Я слышал свое дыхание и сердцебиение. Они были синхронны и созвучны. Юля тоже слышала мое дыхание и стук моего сердца. Я был уверен  в этом. Иначе быть просто не могло.
Мы наслаждались безмолвием, мы желали с ним слиться. Тишина… Неподвижность… Простор… Стук сердца… Затаенное дыхание… И солнечный свет, под углом падающим на белую плитку пола…
Казалось, что эти минуты протянутся много-много веков. Если вообще когда-либо закончатся. Даже если пересохнут моря, рассыплются в прах горы и мертвые материки вновь сольются в Пангею – в этом зале будет по-прежнему тихо и светло. Погаснут старые звезды и родятся новые, черные дыры поглотят планетарные системы, галактики нарушат свой размеренный ход – но два сердца будут по-прежнему биться в прохладном безмолвии, и лучи будут падать под тем же углом. Вселенная погрузится во тьму – но в этом зале ничего не изменится; и по-прежнему будут сидеть без дум и без движения двое людей: печальная королева и ее верный шут, слившиеся с чудесным мгновением, растянувшимся до бесконечности…

(добавил бы тематическую МР3шку - но не знаю, как)

Глава 34: Напряжение

Будильник, как всегда, разбудил меня в 6:00. Его резкий звук причинил мне настоящую боль, он небрежно вырвал меня из объятий сна, вышвырнул из замершего мгновения… Это было намного больнее и обиднее, чем пробуждение после «леройских» снов. «Может быть, так чувствует себя нерожденный ребенок, разорванный аспиратором и выскобленный из материнской утробы?» - в отчаянии подумал я. Вздор, конечно… Этот «ребенок» - если вообще может что-то чувствовать – то не испытывает ни долгих мук, ни, тем более, обиды или отчаяния. Если и чувствует – то, в любом случае, является такой же личностью, как мидии или устрицы, которых иной гурман ест десятками за один присест. «Не хватало еще стать борцом с абортами!» - укорил я себя.
Поднявшись с койки, я подошел к окну. Девятиэтажки и трубы котельных, смутно угадывающиеся на фоне темного неба, огоньки окон – разве это может быть реальным?.. Эта убогая мазня, это несуразное нагромождение?.. В моей памяти были свежи и ярки удивительные залы с драгоценным убранством, хрустальный купол с золоченым каркасом… Я должен быть там, у подножия трона, в тишине, в вечности…
По щекам заструились слезы, с мягкими шлепками они падали на вещи, лежащие на подоконнике, вещи, оставшиеся от исчезнувших соседей.
«Моя королева осталась там…»
Да нет же! Юля здесь, в Крысограде, стоит лишь набрать номер – и услышишь ее голос, убедишься!..
Схватил со «стола» телефон и набрал Юлин номер.
Пиик… Пиик… Пиик.. «Ну же!.. Ну же…»
- Алло? Что случилось? – Ее голос, сонный, охрипший, взволнованный, звучал как-то по-старушечьи.
- Я… Я видел сон… - выдавил я.
- И… Что?..
- Готовится новый прорыв! – Я не осмелился рассказать о том, другом сне. Постеснялся. – Кригане собираются воевать! Ты понимаешь, ты представляешь, что это значит?! – Я выразительно хлюпнул носом.
- А ты понимаешь, что некстати меня разбудил?! – неожиданно повысила она голос. – Ты мог рассказать об этом днем! А я уж подумала – что-то совсем ужасное с тобой стряслось!
- Прости… Прости, пожалуйста… Я просто хотел услышать твой голос…
- Давай днем… - ответила она, смягчившись.
- Всё… - невпопад произнес я, нажимая «отбой».
Спагетти я умял вчера – так что завтракать пришлось кофе и печеньем. Шмыгая и фыркая, я прошел на кухню со своей бутылью. Наполнил ее вонючей перехлорированной водой. К счастью, на кухне никого не было – и мне не пришлось отвечать на дурацкие вопросы о том, зачем мне эта вода.
Уже в комнате, бросая в бутыль зеленый кристаллик, я снова вспомнил про Юлю и снова обмер: у нее-то кристаллов нет! Как она очищает воду? Кипятит? Покупает привозную? Все это рискованно… Или бросает в воду тетрациклин?! Да нет же. Что она – дурочка, что ли?
«Почему, почему ты не поинтересовался этим раньше?! В первый же день?! Почему ты не поделился с ней кристаллами, чертов эгоист?!» - Мне захотелось отколотить себя. Честное слово, психбольные, калечащие себя, в тот момент показались мне не такими уж и безумными.
О, будь я проклят! И я, и мой проклятый индивидуализм! Я не умею работать в коллективе, я не умею вести себя с людьми, я не могу ни о ком заботиться и переживать по-настоящему…
Растворяющийся кристалл словно с укором смотрел на меня из бутыли.
Не помня себя от самоуничтожающей злобы, я… снова набрал Юлин номер.
- Ну что еще?! – капризно воскликнула она.
- Вода… Как ты очищаешь воду?
- Так же, как и ты!
- Эээ…
- Кристаллы! Такие красивые зеленые камешки! – громко возмутилась она.
Я вздохнул с облегчением. «Гора с плеч» - не то слово! Скорее, словно кол из сердца вынули.
- Так Вестник дал тебе кристаллов?
- Да, да! Он приходил вчера, рано утром! Ждал меня во дворе!
- Почему ты не сказала мне об этом?.. – Честно признаться, меня уколола ревность. Чувство, почти что незнакомое мне до сих пор.
- А ты – спрашивал?! Я думала, Вестник говорил тебе об этом.
- У него много других дел… Извини…
- Ладно. Ты тоже извини! – Ее голос снова стал обычным, сипловатым.
Вот так королева! – горько усмехнулся я. Королевы, шуты, застывшие мгновения… Какие глупости, право!..